СИТУАЦИЯ ДО И ПОСЛЕ
– Какая на Донбассе сейчас обстановка? Что изменилось за последние месяцы?
– Обстановка всё время меняется. В последние месяцы ситуация сильно ухудшилась. Она начала ухудшаться с марта. Если не брать во внимание боевые действия, то основная проблема – проблема жизнеобеспечения. В марте у нас перебили основной источник подачи воды в Донецк и близлежащие города, из-за чего вода идет из резервных хранилищ. В некоторых районах сокращается подача воды. На фоне этого испытывают серьезные проблемы социальные объекты, например, больницы. Плюс большой вопрос, как Донецк подготовится к отопительному сезону. К тому же сейчас регулярно, раз в неделю, перебивают резервные источники. Это ключевой фактор, который определяет, как регион будет жить. Второй важный фактор – вопрос безопасности. Обстрелы продолжаются каждый день из недели в неделю. Если раньше, до начала спецоперации, обстрелы шли по окраинам, работали снайперы, то сейчас в ход пошло всё. Бьют максимально подло: по жилым домам, рынкам, медучреждениям, пунктам МЧС, соцобъектам – там, где военных и близко нет.
– Какое настроение у местных жителей? Что помогает им переживать обстрелы и жить в этой жуткой ситуации?
– К 24 февраля люди жили в состоянии неопределенности семь лет: непонимание, как у нас функционирует власть, какое будущее у региона, какая экономика. После начала спецоперации люди почувствовали, как это ни странно, облегчение. Хотя бы какие-то сдвиги начали происходить. Для людей лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Люди готовы запастись терпением, постараться выжить, но с пониманием, что дальше будет возобновление нормальной жизни. Если спросить местных жителей, хотят ли они, чтобы Донецк присоединили к России, в основном все скажут, что да. Они наблюдают за происходящим, понимают, кто обстреливал Донецкую и Луганскую республики, видят, как ведет себя украинская сторона по отношению к гражданским. В конечном итоге все хотят быть с Россией.
За несколько дней до спецоперации у нас началась добровольная эвакуация населения, в первую очередь детей, женщин, стариков. Предоставлялись автобусы. В течение пары месяцев из Донбасса выехало около миллиона человек, в том числе из Волновахи, Мариуполя. Но вообще у нашего населения произошла деформация сознания. Народ привык к войне, к тому, что происходит с 2014 года. Люди переехали из более опасных районов в менее опасные. Но «менее опасные» можно брать в кавычки, потому что «прилетает» сейчас везде. Люди понимают, что может прилететь куда угодно, но паники никакой нет. Хотя, конечно, все равно стараются обезопасить себя, на улицах меньше стало людей, машин. Сейчас от населения 2014 года осталось примерно 30 % из-за всех проблем. По рынкам прилетало уже неоднократно, а продавцы вновь выходят через неделю с товаром. Они рассчитывают получить свою копейку, а покупателям нужны продукты.
ПЕРЕКРЕСТИЛСЯ И ПОШЕЛ...
– А как себя ведут верующие? Что изменилось в их поведении? Есть ли службы в храмах?
– График работы храмов не изменился. По субботам, воскресеньям и праздникам проходят богослужения. Но прилетает и рядом с храмами, и в храмы. Они страдают так же, как и другие объекты. В храмах стало меньше детей – видно, что их вывезли. В основном ходят бабушки. Но появляется много новых прихожан: чаще всего военные в форме. Я прислуживаю в алтаре в храме апостола Андрея Первозванного, помогаю священнику, обращаю на это внимание. Люди стараются прийти в храм при первой возможности. Как-то вечером был прилет рядом с нашим храмом во время службы, нам пришлось спуститься в трапезную, дослуживали там. На следующее утро, в воскресенье, постоянные прихожане (30–40 человек) всё равно пришли на службу. Перебежками добираемся до дома, друг друга подвозим, потом смотрим – обстрелов нет: перекрестимся и идем. Думаю, что в других храмах примерно так же. Батюшки все остаются на своих местах, а мы вокруг них собираемся.
Происходит общая деформация восприятия, привыкание к не совсем нормальной жизни. Мы привыкли к комендантскому часу, когда с 23 часов на улицу нельзя выходить, а приезжие этого не понимают. Поэтому нам казались странными возмущения россиян ограничениями в больших городах в связи с ковидом.
– Как тебе лично удается сохранять оптимизм в такой ситуации? По крайней мере, ты выглядишь бодро.
– Наверно, благодаря тому, что я верующий человек. Да, бывали разные периоды: и уныние, и печаль, переживания. Когда есть время подумать, ты после работы ничем не занимаешься – ты возвращаешься в реальный мир и погружаешься в удрученное состояние. И тут два варианта: либо продолжать находиться в этом состоянии, либо перепрограммировать себя и сделать что-то полезное, провести время в кругу семьи, с близкими, друзьями. Ключевой фактор, который не позволяет унывать постоянно, – ощущение, что это временно. Сейчас нужно просто перетерпеть, переждать и дойти до какой-то точки.
НУЖНЫ ДОБРОВОЛЬЦЫ
– В чем больше всего сейчас нуждаются люди на Донбассе? В сетях, СМИ, в храмах много сборов идет именно жителям ЛНР и ДНР.
– Нужно понимать, что много гуманитарной помощи идет в Мариуполь. Это объективно понятно, правильно, важно. Город претерпел колоссальнейшие разрушения, люди, которые это пережили, я считаю, пострадали больше, чем жители Донецка, потому что на них это обрушилось одномоментно, сразу и с такой силой, что это сложно пережить, воспринять. Но именно в Донецк гуманитарки идет недостаточно.
Здесь много нюансов. Во-первых, слабо развито волонтерское движение. Когда говорят, что идет помощь в Мариуполь, надо понимать, что она приходит в основном в центр города. А какое-нибудь отдаленное село гуманитарку не видело в принципе, потому что конвои туда не поедут. И пока местная власть сменяется другой властью, пока происходит передача управления, сложно дать всем нуждающимся то, что им нужно. Плюс не закрыты даже простые вопросы в Донецке. Например, надо отстоять несколько часов в очереди, чтобы получить пару бутылок воды, а в этот момент может прилететь снаряд. Новые территории на Донбассе необходимо покрывать волонтерами. Некоторые организации перепрофилировались на волонтерство, но этого все равно мало. Помощь здесь очень нужна.
– Удается ли сейчас возобновить общение с украинцами, с которыми до СВО близко общались? Что-то изменилось в их взглядах на ситуацию на Украине, Донбассе?
– Односложно ответить нельзя. Есть радикальные люди и на той, и на другой стороне, рвутся даже родственные связи на корню, и говорить о примирении и продолжении общения сложно и рано. Когда пропаганда, пушки и эмоции подутихнут – люди начнут оценивать события не на основании заголовков газет и слухов, а исходя из того, что они наблюдают в своих городах, и смогут по-другому посмотреть на ситуацию и восстановить контакты, которые были утрачены.
Беседовала Мария БЫКОНЯ