В рамках православной книжной выставки-форума «Радость Слова», которая проходила в Рязани в начале ноября, все желающие смогли поучаствовать во встречах с Наталией Сухининой на различных городских площадках.
В искреннем разговоре с читателями она ответила на многочисленные вопросы и рассказала:
...О ДОРОГЕ, СТАВШЕЙ СУДЬБОЙ
– Моё пешее паломничество в Иерусалим было вовсе не стремлением припасть к великой святыне, а желанием сделать что-то, что до меня никто не делал. Я была очень успешной московской журналисткой и могла подойти к карте мира, ткнуть пальчиком и сказать: «Хочу туда». Всегда хотелось чем-то удивить. Я даже не могу понять, почему в моей голове зародилась эта дерзкая идея. Стыдно сейчас об этом говорить, но я даже не знала, в какую сторону открывается дверь в храме. Я была человеком совершенно далёким от Церкви. Меня крестили в младенчестве, и всё. Уровень моей воцерковлённости был нулевой. Когда стала читать о русских паломниках, которые ходили в Иерусалим до революции, узнала, что они шли несколько лет, останавливались в монастырях, трудились, зарабатывая копеечку на дорогу. Меня потрясло, что многие, подходя к святым вратам Иерусалима, целовали ступени храма и возвращались обратно. Они считали себя недостойными войти в Святой град! Мне хотелось понять этих людей, и я решила примерить на себя паломнические одежды. Апломб журналистский, безусловно, присутствовал.
Мой путь длился три месяца. Начался он 18 июля 1990 года, в день памяти преподобного Сергия Радонежского, из Троице-Сергиевой Лавры. Меня благословил в дорогу Святейший Патриарх Алексий II, дал икону и сказал очень серьёзные слова. И вот тогда я впервые испугалась, но отступать было некуда. Часть дороги проехала автостопом. Везде были разосланы телеграммы, подписанные Патриархом: «Просьба оказать всяческое содействие паломнице». Везде меня ждали и встречали. Я не шла лесами, не ночевала на улице, а останавливалась в хороших гостиницах. Это была даже не тяжёлая дорога, а ковровая дорожка. Я не совершила никакого героического поступка, даже смешно эти слова по отношению к себе произносить. Всё было с комфортом и почётом. Но тем не менее этот путь тщеславия Господь обратил мне же на пользу. Я вернулась другим человеком. И дорога в Иерусалим действительно стала судьбой. Уже очень скоро после начала пути мне стало стыдно. Ко мне подходили священники, которые говорили: «Вы идёте в Иерусалим. Как же мы вам завидуем!» А батюшки бедные, в штопаных подрясниках, трудились, чтобы восстановить разорённые храмы. И я понимала: вот кто должен ехать на Святую Землю и там молиться, а я занимаю их место...
В пути я отправляла репортажи в газету. И это тоже было удивительно, что издание ЦК КПСС вдруг принялось освещать путь паломницы в Иерусалим. Разные люди давали мне свечи, записочки с просьбой помолиться у Гроба Господня. И когда я подошла к Иерусалиму, мой рюкзак был неподъёмным от свечей. И каждую надо было поставить у Гроба Господня. Я туда несколько дней ходила, как на работу, читала записки.
Когда вернулась обратно, всё в моей сумбурной журналистской голове разложилось по полочкам. Я нашла ответы на очень многие вопросы. Знаете, как бывает, когда наведёшь порядок в квартире, пропылесосишь, помоешь, выстираешь занавески, на полочках всё лежит как надо. У меня было такое состояние в душе. Я поняла, что не хочу больше быть журналистом. Первым делом я вышла из партии. К тому времени у меня был замечательный духовник в Троице-Сергиевой Лавре архимандрит Георгий (Тертышников), который очень многое сделал для прославления памяти святителя Феофана Затворника. Я ему сказала: «Батюшка, я не хочу заниматься журналистикой, хочу свечи продавать в храме». На что он мне ответил: «Свечи продавать есть кому, а вот писать на православные темы могут далеко не все. Занимайтесь тем, чему вас учили». Вот с тех пор по его благословению я занимаюсь православной литературой.
...О ВСТРЕЧАХ, ПОСЛАННЫХ ГОСПОДОМ
– У каждого человека в жизни происходят удивительные встречи, среди которых есть и незабываемые. Одна из таких встреч произошла со мной в исправительной колонии «Чёрный дельфин» для пожизненно осуждённых в городе Соль-Илецке. Там отбывают наказание Станислав и Игорь – отец и сын. На сегодняшний день они сидят за решёткой двадцать семь лет. Меня потрясло, что эти люди, находясь в страшнейшей колонии, чувствуют себя свободными, потому что они с Богом. В этой жуткой неволе, когда они даже по коридору нормально не могут пройти, их ведут с высоко поднятыми руками в наручниках, я встретила людей святой жизни.
Они сидели передо мной в клетке в маленьком тюремном храме. Мой приезд был для них большой радостью ещё и потому, что они не виделись друг с другом два года. Они отбывают наказание в разных камерах и пишут друг другу письма. Наша беседа длилась три часа. В процессе общения с ними я почувствовала – это не они в клетке, это я в клетке. Эти люди за всё благодарят Бога, читают Евангелие, постятся в тюремных условиях. Они даже за решёткой – свободны. Станислав говорил мне: «Вы только нас не жалейте. Нам вас жалко. Здесь для нас сделано всё, чтобы мы не грешили. Здесь добрые люди нас охраняют. А вы-то там в самом центре греха».
Сопровождал меня в колонии духовник Иверского Орского монастыря протоиерей Сергий Баранов, который окормляет осуждённых. Именно он предложил мне написать о них. Когда мы уже оказались на улице, он спросил: «Ну как?» – «Батюшка, у меня такое чувство, будто я после Литургии из храма вышла!»
Удивительной духовной высоты люди. Я рассказала об их судьбе в книге «Казнить нельзя. Помиловать». Кстати, Святослав писал отцу Сергию письма, и батюшка издал их маленькой брошюркой. Однажды поехал на Афон и дал кому-то из учёных мужей почитать. Потом у отца Сергия спросили: «А кто этот богослов, который это всё написал?» – «Этот богослов сидит в тюрьме “Чёрный дельфин”».
Была в моей жизни ещё одна знаковая встреча. Несколько лет назад я поехала на отдых в Черногорию, и вдруг в это время закрыли границу из-за пандемии. Я там прожила вместо двух недель семь месяцев. Можете себе представить? Потому что не летали самолёты, и я не могла добраться до дома. Мне посчастливилось встретиться с митрополитом Черногорским Амфилохием. Я видела, как его любят люди. Увидев, что он идёт, каждый хотел дотронуться до его одежд. Он был близким другом старца Паисия Святогорца. Меня, приехавшую из России, владыка совершенно не знал, но посвятил час своего времени. У меня были серьёзные проблемы, испытания. Когда я рассказала о них, митрополит Амфилохий сказал: «Вы знаете, я вам очень хочу помочь. Когда буду в Москве, мы обязательно должны с вами встретиться». Я видела глаза святого человека, в которых было Небо. С глубочайшей скорбью приняла известие о кончине владыки. Это была для меня глубокая внутренняя потеря. Плакала несколько дней...
...О ПИСЬМАХ БЛИЗКОМУ ЧЕЛОВЕКУ
– Каждая книга для меня – это ребёнок. И среди них есть какие-то особые трудные дети. Для меня самая трудная книга – «Аллилуйя. Письма близкому человеку», потому что в ней я впервые дерзнула написать о себе. Мне захотелось рассказать о наболевшем, поделиться опытом собственных ошибок, чтобы люди их не повторяли. Меня многие упрекают, что книга получилась слишком откровенной. Но как же иначе? В жизни и так много фальши. Разве можно оскорбить недоверием близкого человека? Я очень много эмоциональных сил вложила в эту книгу, и мне она казалась толстой. Но когда из типографии принесли настолько маленькое издание, что меньше у меня и не бывало, я, конечно, удивилась. Но стало легче на душе от того, что я ничего не утаила и оплакала свою боль...
Я никогда не дерзаю называть себя православным писателем, как и писателем вообще. По образованию я журналист и по сути своей тоже журналист. Почему я так говорю? Потому что писатель – это такая неуёмная фантазия. А я не умею придумывать. Практически все мои книги, за исключением нескольких, о реальных людях. Иногда я даже не меняю их имена и фамилии, если они сами об этом попросят, чтобы читатели могли помолиться о них.
Записала Вероника МИЛОВА