Бессмертный полк
В тот ясный и жаркий для мая день, с его волнующим запахом цветущей черемухи и как будто начищенным до блеска голубым небом, мы стали участниками движения «Бессмертный полк».
Маршрутка везла нас к месту сбора «огородами», так как все улицы были уже перекрыты. Потом пришлось еще долго идти, что было испытанием для моих больных ног, но шел весь город, и это давало силы. Внук Сашка нес портрет моего отца и весело семенил рядом. С портрета смотрел на нас сероглазый, светловолосый солдат двадцати шести лет с орденами и медалями на груди.
Своего прадеда мой внук, конечно, не знал. Папа рано ушел из жизни, когда я сама была маленькой. Помню, он частенько вздыхал, что я не родилась мальчишкой, поэтому я изо всех сил старалась не огорчать его девчоночьими капризами. Вообще, мое поколение получило хорошую порцию прививки против мелочной обывательщины и праздности. Мы, дети послевоенной поры, дети фронтовиков, сами ощущали себя причастниками Победы. Любимой игрой в шумных дворах была игра «в войну». Никто не хотел быть немцем, каждый стремился быть панфиловцем или партизаном. Всплывает в памяти яркая картина, как меня за сараями «пытали фрицы» из соседнего двора, а я, яростно вырывая закрученные «врагами» руки, с победоносным восторгом вопила: «Русские не сдаются!»…
Погрузившись в воспоминания, я не заметила, как мы вышли из дворов на Первомайский проспект, где нам открылась потрясающая картина: сотни людей стояли с такими же портретами своих близких: отцов, дедов, прадедов. Кто-то просто держал их в руках, но, в основном, портреты были на палочках. Из чего только ни были эти палочки! Простые рейки, пластмассовые трубки, линейки, багеты и даже плинтуса, прибитые, приклеенные, обмотанные скотчем. Кто во что горазд! Это было так трогательно. Но еще трогательнее были сами портреты. Какие удивительно живые лица! Мне запомнилась пара портретов: юная черноволосая девушка, похожая на Нонну Мордюкову из фильма «Молодая гвардия», и рядом красавец-лейтенант, точь-в-точь актер Тихонов, «Штирлиц». Все эти люди на портретах были такими узнаваемыми, близкими, родными.
Томясь в ожидании парада, мы прятались от солнцепека в тенечке. Я разговорилась с женщиной примерно моего возраста.
– Где воевал ваш отец? – спросила она.
– На Ленинградском фронте.
– А мой – Чехословакию освобождал. Помню, он часто повторял: «Не думай, дочка, что нам не страшно было. Ужас порой охватывал такой, что не передать словами. Мороз по коже! А отступать нельзя!» А как вы думаете, если сейчас война, так же будет? Мне кажется, у молодежи не тот дух.
– Что вы! – возразила я. – Наш народ победить нельзя! И молодежь у нас хорошая, вон как поют!
В это время то из нашей шеренги, то из соседней, как волны, одна на другую, накатывали знакомые мелодии: «Выходила на берег Катюша», «А значит, нам нужна одна победа».
Мы, встав в строй, тоже стали петь.
Наши ряды состояли из представителей школ города – учителей, родителей, учеников. С большим интересом, благоговейно, словно святыню, рассматривали мы портреты у своих коллег, рассказывали каждый о своем герое. Наш учитель истории пришел с сыном, который держал огромный портрет мужчины в военной форме. Молодой человек был очень похож на своего деда…
Все стояли в одном строю в готовности к началу какой-то невидимой схватки, какого-то небывалого сражения, где уже не будет ни павших, ни поверженных, а только одни победители!
* * *
И вот, наконец, наш полк двинулся. Несколько голосов только затянули первую фразу до боли знакомой песни, как над площадью грянул, словно гром, общий хор марширующих: «Вставай, страна огромная».
Молоденький парень в белой футболке с юбилейной символикой легко и быстро пробегал по рядам, равняя строй, и задавал ритм речевкам и победным возгласам:
– Да здравствует Победа! Ура! Слава ветеранам! Ура!
И бессмертный полк, как слаженный многотысячный хор, гремел на всю вселенную: «Слава! Слава! Урраа!» «Слава великому советскому народу!» – срывающимся голосом провозглашал наш доброволец-волонтер. «Слава!» – раздавалось в ответ. «Спасибо бабушке и деду за их великую победу!» – скандировала молодежь.
Услышав знакомое слово, во время образовавшейся паузы Саша закричал тонюсеньким голоском: «Слава бабушке!» Раздался дружный смех.
А бабушка, то есть я, задыхаясь от быстрого темпа, обливаясь потом, с пылающим от жаркого солнца лицом, из троекратного «ура» подхватывала только последнее. Мне казалось, что я не дойду и выпаду из строя. Но живительную силу давала энергия этой многоликой живой реки, над которой плыли портреты победителей.
* * *
Бессмертный полк подошел к главной площади. На трибуне стояли ветераны, городское правительство, военные, священство. Звучал оркестр, слышались праздничные призывы. Изо всех окон и балконов нас приветствовали, махали руками, что-то кричали, многие фотографировали.
Это была не демонстрация, даже не совсем парад, это был настоящий крестный ход! Русская Пасха! «Литургия Победы», где «Символом веры», несомненно, стала та самая песня, от которой встает ком в горле, – «Вставай, страна огромная!». Флаги и портреты были нашими хоругвями и иконами!
* * *
Запыхавшиеся и счастливые, мы стали прощаться с нашими «однополчанами» и остановились с Сашей подождать своих: дочку с семьей и, конечно, маму, которая была на площади, на трибуне среди гостей.
Встали мы в тенечке, отдыхаем. Тут подходит к нам незнакомый седой мужчина. По виду – военный. Добродушно улыбается.
– Отец? – спрашивает он, кивая на портрет.
– Отец, – отвечаю.
– В каких войсках воевал?
– В артиллерии.
– А я десантник.
Сделав паузу, вдруг он спрашивает:
– Махнем по маленькой за Победу?
Я неожиданно отвечаю:
– Махнем!
Сергей Иванович (так зовут десантника) по-деловому достает из рюкзачка пару маленьких стаканчиков, наливает.
– За Победу! УРА!
Я затягиваю свою песню «Мой отец уцелел на войне».
Мой отец уцелел на войне,
И другие отцы возвратились...
Бог хранил их в кромешном огне,
Потому мы на свет появились…
Мой новый знакомый поднимает вверх большой палец.
– Спасибо тебе, боевая подруга!
– Слава десанту! – кричу я на прощание.
* * *
Потом мы ехали в машине, где впереди, рядом с зятем, сидела моя дорогая мамочка, которую мы дождались после парада, с букетом цветов и вся в медалях… Позже мы сидели в саду за накрытым столом. Мой сват, военный пенсионер, держал в руках песенник с советскими песнями, и вслед за ним вся родня с готовностью подхватыва-ла: «От героев былых времен не осталось порой имен…»
В эти минуты я снова подумала о папе… Как-то к нему приехали однополчане. Помню, я играла в своем уголке, а они вспоминали войну. Я тогда не знала, что война – это страшно, и думала, что им там было вместе весело, потому что они шутили, вспоминая то время. Правда, потом плакали, пили из граненых стаканов, не чокаясь. Я была слишком мала, чтобы запомнить их разговор, но вот слова папы «ради них, ради них» и жест в мою сторону врезались в мою память навсегда…
Сколько мне тогда было лет? Я посмотрела на наших играющих детей. Да столько же, как некоторым из них. И только тут я заметила, в какую игру играют наши внуки. В глубине сада детвора проводила парад Победы.
С двумя красными флажками по садовой дорожке шла наша «молодая гвардия». Впереди – «портретоносец» Саша, за ним – такого же возраста Дима, потом маршировали пятилетки: Ангелинка и Ванечка, замыкала парад трехлетняя Полинка.
* * *
Как только взрослые стали произносить тосты и подкреплять их дружным «ура»,
подбежала младшая внучка Ангелинка и громко сказала в ответ на возглас «За победу!» – «Воистину Восклесе!».
Все, конечно, засмеялись, а потом поняли всю правоту этой детской мудрости.
Спасибо, дорогая внученька, что ты напомнила нам и о Воскресении нашего Бессмертного полка, подарившего миру Победу!
Софья Никулина