Также автор предлагает свой взгляд на общее предназначение этих этносов.
Литовцы, управлявшие поначалу Малой Русью, приняли православие, не отягощали чрезмерно русское население. Русские надеялись, что литовские князья – это преемники Рюриковичей, что литовско-русское государство имеет блестящее будущее. Но история не оправдала этих надежд. В 1377 году скончался великий князь литовский Ольгерд, постригшись перед смертью в монахи, сменив мирское имя Александр на Алексий. После него князем стал его сын Ягайло, в крещении Иаков. Вильна могла стать центром объединения русских земель, ведь к 1386 году при Дмитрии Донском, как свидетельствует Платонов, «Литва была вполне русским государством с русской культурой, с господством русского князя и православия». Православное русское население составляло 9/10 от общей численности граждан литовского государства и отличалось, несомненно, высшей культурой, чем языческая Литва. Однако история иначе распорядилась судьбой Литвы.
В середине 80-х годов поляки сделали предложение Ягайле стать королем. Ягайло принял католичество, вступил в брак с королевой Ядвигой и так соединил Польшу и Литву династическим браком. Ягайло был провозглашён польским королём Владиславом. Вскоре после этого началось наступление на православных. Литовским боярам, принявшим католичество, Ягайло даровал многочисленные привилегии...
«А Литва начинает клониться к погибели в то самое время, когда она достигает, казалось бы, полного расцвета своих сил», – утверждает С. Ф. Платонов. Почему? Уния посеяла семена внутренней вражды разложения между русскими и литовцами, православными и католиками. Уния ввела в Литву латинство, которое провозглашалось господствующим. Окатоличивание сопровождалось полонизацией. Польское духовенство, польские аристократы сменяли русских придворных при литовском дворе. Польские нравы и обычаи сменяют русские. Так возникает не только религиозная, но и национально-культурная вражда... Литовская православная Церковь имела при Ягайле мучеников...

Король Ягайло переехал в Польшу, а великим литовским князем в 1392 году был провозглашён его брат Витовт. Литва простиралась от Черного моря до Балтийского, государство включало Украину, Белоруссию и собственно Литву. Никогда Литва не была столь обширным государством. Витовт вмешивался в дела Новгорода, Пскова, Твери, Рязани, Нижнего Новгорода, зажал Москву в клещи. Сын Дмитрия Донского Василий Дмитриевич был женат на дочери Витовта Софье, и ему приходилось не раз противостоять притязаниям своего тестя. Казалось, Литва подчинит и Москву.
Опершись на русскую партию в Литве, приняв православие в борьбе против Ягайло и унии и сделав свою политику русской, Витовт мог бы стать соперником Москвы или объединить московского князя и всю русскую землю под своим скипетром, но, «будучи не решителен, меняя несколько раз свою религию, Витовт не мог опереться на сильнейший в Литве элемент, на русскую народность, как мог бы сделать чисто православный князь». <...> Скончался он в 1430 году, оставив семена распрей, которые, взойдя, погубили силу и величие русско-литовского княжества. Кто не знает истории Литвы, тот не знает истории Украины, Белоруссии и России...
В это время в Западной Европе, во многом благодаря политическим и богословским попыткам оспорить неограниченность папской власти, с XII века активно развивалась богословская и юридическая наука, что влекло за собой развитие школьного дела и основание университетов. <...>
Неудивительно, что первые средние и высшие школы появились именно в Западной Руси, где в столкновении с католическим миром русские осознали необходимость и важность образования, имели перед собой образцы к заимствованию форм и методов его и саму возможность его приобретения. Обучившись у католиков, православные стали открывать свои школы. <...> Православное образование стало защитой от католической экспансии.
<...>

Таким образом, главной проблемой русских в Польско-Литовском государстве была не грубая языческая сила, как это было на Руси Московской, не меч, лук и стрелы, но мысль, книга и перо должны были стать основным оружием сопротивления развитой, изысканной, но чуждой христианской культуре Западной Европы. Чтобы победить в этой конкурентной борьбе, не потерять самобытность, необходимо было сохранить православную культуру, повышая образовательный уровень через православное просвещение. Несложно понять, что эти усилия естественным образом вели к необходимости возникновения не принципиально иной культуры, ибо католическая и православная веры весьма близки, но более высокой, чистой во всех отношениях, без искусственных натяжек и подпорок, настоящей народной христианской культуры.
<...>
В Московской Руси знали о судьбе братьев на Западе и за религиозную независимость боролись простым, но эффективным способом, стараясь предусмотрительно искоренить саму возможность подобной ситуации у себя: предпочитали не пускать иноверцев и не давать, таким образом, возможности для спекулятивной работы ума, потому что из этого бывают и ереси. <...>
Таким образом, образованию серьезному, высшему в великой России сопротивлялись.
В современном мире даже для того, чтобы заработать на хлеб насущный, нужно иметь некоторое образование выше элементарного. Поэтому для современного человека это не вопрос – конечно, образование необходимо. Но в то время для этих целей образование было не нужно, а необходимость в развитии науки и не предвиделась. В таком случае, зачем и какое было необходимо образование христианину? Достаточно уметь читать церковные книги и соблюдать заповеди – вот и всё, что необходимо для спасения души. Необходимость для христианина тратить годы на учебу в то время еще нужно было доказать. Но вот от Юго-Западной Руси при высочайшем покровительстве начали приезжать люди, которые начали искушать дотоле спокойную и уверенную в этом мнении Русь Восточную, доказывая, что образование необходимо. Просто запретить им уже было нельзя, нужно было доказать свою правоту. Но для того, чтобы доказать в споре, что для спасения души не нужны знания, нужно было получить хорошее образование. Чтобы доказать, что не нужно для спасения души читать много книг, нужно было прочитать много книг. Чтобы доказать вообще что-либо, нужно было научиться доказывать. Чтобы преодолеть враждебную мысль, нужно было научиться мыслить логически, излагать свои мысли понятным хотя бы для себя самого образом. Так великорусский народ был втянут в образовательный процесс.
Этот процесс связан с тем, «что условно называется иногда “третьим южнославянским влиянием”, т.е. влиянием книжной традиции Юго-Западной Руси на великорусскую книжную традицию в XVII в.; во второй половине XVII в. это влияние приобретает характер массовой экспансии юго-западнорусской культуры на великорусскую территорию». С увлечением всем украинским, которое всегда имело ностальгический оттенок (как будто по безмятежному золотому веку давней совместной истории), великорусы стали ощущать себя защитниками всего такого поэтического, сердечного, искреннего православного единства от рационального, расчетливого Запада и от иррационального, жестокого Востока.

В 1654 г. происходит присоединение Украины. Не сразу, не в один этот год, конечно (это дата формальная, дата официального договора), но с того времени делятся братья друг с другом тем, что было ими выстрадано за это время. Великая Россия Малой дает религиозную независимость, покровительство, возможность жить в единой мощной стране с уже не враждующими друг с другом княжествами. Малая Россия дает Великой возможность иметь высшее православное образование, открыть семинарии и академии, многие десятки лет самые важные великорусские кафедры занимают малороссы. Необходимо отметить, что именно Церковь являлась в то время единственной распространительницей образования и просвещения, имела всеохватывающее духовное и культурное влияние на каждого человека и стала источником культуры в Российской империи.
Влияние украинских культуры и образования на Великую Россию трудно переоценить. Не только в церковной сфере, не только в области вероучения, но и во всех сферах государственного строительства XVII–XVIII вв. деятельность проходила либо под непосредственным руководством, либо под большим влиянием малороссов. В XIX веке один Николай Васильевич Гоголь для православного культурного самосознания русского и украинского народов сделал больше, чем армия государственников-функционеров. Весьма заметным и полезным было влияние украинской культуры и в Советском Союзе, где украинские песни, фильмы, литературные произведения были у всех на слуху и поддерживали высокий уровень нравственной культуры, хотя непосредственно о божественном источнике этой культуры свидетельствовать не имели права. Даже вплоть до хрущевских и брежневских времен в биографии значительного числа деятелей культуры, науки и искусства можно обнаружить следы вдохновляющего и активизирующего церковного влияния, а в этом влиянии и украинскую составляющую.
Но и в XVII, и в XVIII, и в XIX, и в XX веках можно говорить именно об общей православной русской культуре. Можно смело сказать, что той культуре, которая была создана единым русским народом, нет равных в мире ни по силе вдохновения, ни по проникновенности в духовный мир человека. В этом отношении сравниться с русской культурой может разве что византийская. Многие искушения преодолевала она в течение многих веков, но ее мастера не смогли на очередном этапе преодолеть возникшие перед ней препятствия. Возможно, эти препятствия призвана преодолеть русская культура, русская цивилизация.

Таким образом, история русского народа от монголо-татарского нашествия и до воссоединения Украины и Белоруссии с Россией (ибо то же, что говорится об Украине, значимо и для Белоруссии), и даже, можно сказать, до сих пор, есть торжество идеи русской православной цивилизации. Торжеству этой идеи были призваны служить братские народы, каждый исполняя свое послушание перед Богом и человечеством, со всем напряжением сил содействуя единству и православному просвещению.
По всей видимости, выходит, что украинцы, белорусы и русские представляют собою один народ, разделенный некогда на два послушания: на содействие единению православных славян в мощное государство и созидание особенной, невиданной до сих пор и, к сожалению, до сих пор не явленной православной культуры.
Подсознательно многие чувствуют необходимость единства, его историческую правду, но на словах все аргументы сводятся к некоему абстрактному славянскому единству, за идеей которого не чувствуется жизненной правды.
Как только в сознании русских людей оба послушания займут подобающее им положение, единство православных славянских народов найдет естественное объяснение.
Если из этих двух основополагающих послушаний одно – созидание единого мощного государства – осознано вполне и исполняется великорусским племенем с предельным напряжением сил, то второе послушание, не менее важное, созидание особенной русской православной культуры, до сих пор даже не замечено в том же историческом контексте малороссийским племенем, и оттого не имеет такого же влияния на сознание русского народа... А, между тем, результатами этих послушаний следовало бы уже давно взаимно обогатиться и достичь в том гармоничного единения.