|
Тайны гениев «Отечественная словесность не может быть адекватно истолкована без обращения к доминантному для России типу христианской духовности», – убеждает читателей только что вышедшая в Санкт-Петербурге книга «Русская классика. Новое понимание». Ее автор – Иван Андреевич Есаулов, заведующий кафедрой теории и истории словесности Российского Православного университета, директор Центра литературоведческих исследований в Москве, доктор филологических наук, профессор. «Речь идет не о выявлении той или иной степени религиозности авторов и их «идеологии», не о механической трансляции системы православной догматики на корпус художественных текстов, а о принципиально ином типе гуманитарного понимания», – пишет сам автор. Эта книга для мыслящих людей, любящих русскую литературу. С Иваном ЕСАУЛОВЫМ беседует Ирина ЕВСИНА. – Ваша книга, несомненно, является новым словом в филологической науке и открывает широкие горизонты для современного читателя и ученых, представителей различных гуманитарных дисциплин. Можно ли её назвать итогом Ваших трудов и изысканий предыдущих лет? – Да, можно сказать, что я писал её всю жизнь... В ней в самом кратком виде излагается то, чем я занимался четверть века: обнаружение, демонстрирование и доказательная аргументация наличия в русской литературе мощного православного пласта. Я не брал церковных авторов, где это очевидно. Предметом моих исследований были вершинные произведение русской литературы, русская классика. – Для кого Ваша книга написана? Кто Ваш читатель? – Эта книга, прежде всего, обращена к учителям светских гимназий, к филологам, историкам, культурологам, к студентам, к гуманитариям. Если бы наша культурная ситуация в России не претерпела катастрофы, была бы нормальной, то круг моих потенциальных читателей был бы значительно шире. Раньше в России такие книги читали, например, старшеклассники, гимназисты, лицеисты. Это известно. Сейчас тоже к ним обращено это всё, но сам пласт этот истончился настолько, что я не до конца представляю насколько это возможно им объять… – Студентам вуза, где Вы преподаете, Ваша книга будет доступна? – Несмотря на то, что она вышла в свет только в этом году, она входит в список рекомендованной для изучения литературы. Я автор восьми книг академически-образовательного порядка. Сейчас я больше езжу по России, чем перемещаюсь по европейским столицам, но, однако, делаю это по доброй воле, а не от безысходности какой-то. Никто не давал мне особого «задания».Когда-то у меня были маршруты Кембридж – Токио – Рим. Теперь я перемещаюсь по маршруту Елец – Арзамас – Томск. За все, знаете, нужно платить. В том числе, свобода высказывать свои взгляды тоже имеет свою цену. Если, конечно, вы являетесь независимым ученым, а не «членом» каких-то государственных «культурных делегаций». Можно сказать, что эту книгу я не мог не написать. Ситуация в филологии – и не только в нашей стране – состоит в том, что православный, религиозный подтекст, пласт культуры вымывается, истончается. Нельзя сказать, что им занимаются маргиналы, это было бы оскорблением по отношению ко всей истории России, и к европейской культуре – тоже. Я бы сформулировал по-другому: погоду («моду», в том числе, в области гуманитарных научных исследований) сейчас определяют как раз культурные маргиналы. Это относится и к нынешней Российской Федерации. И к нынешнему так называемому «Западу». То, чем я сейчас занимаюсь, хочу я этого или не хочу, означает приятие своего рода добровольной жертвенности. Надо еще заметить, что я пошел на это, будучи ранее крайне «успешным» (в своем академическом кругу, конечно) человеком. Меня часто спрашивают: «Вы занимаетесь религиозной филологией?» Нет! Я занимаюсь нормальной филологией, которая должна была быть в России, если бы не было советского погрома русской православной традиции. А постсоветский погром – это дальнейшее брутальное продолжение общеразрушительной тенденции советского времени. – В Вашей книге есть глава о творчестве Л.Н. Толстого, которого все считают противником православной Церкви. И это может кого-то удивить. Вам так не кажется? – Это очень тонкий и сложный вопрос. Лев Николаевич не всегда был противником Церкви. Он был православным человеком, который сызмальства, в отличие от людей советского времени, воспитывался в православной культуре и в православной традиции, но затем в высокоумной своей публицистике он, действительно, обрушился на всё, что связано с иерархией, как он выражался, православной Церкви и вообще христианства. Он собрал четыре Евангелия в одно, убрал там чудеса, как не имеющие смысла – с его точки зрения, оставляя голую мораль. Публицистические статьи Толстого и его художественные произведения, которые вошли в мировую литературу как вершина его творчества, часто вступают в смысловые противоречия друг с другом. В публицистике он высказывается о неприятии тех или иных сторон христианского вероисповедания, а в художественной прозе – на уровне «культурного бессознательного» – свидетельствует через образы своих героев, монологи, описания природы о собственной укорененности в православной культурной традиции. Он вырос на русской православной почве, но «воевал» с государством русским и с русской Церковью, следуя тогдашнему духу времени. В своем художественном творчестве он – гений, укорененный в тысячелетней русской православной традиции, в своей же публицистике, увы, – человек своей эпохи. – В одном из своих выступлений Вы сказали, что не надо идентифицировать автора с героями его произведений, даже если писатель пишет от первого лица. Мне кажется эта мысль очень верной и интересной, объясняющей во многом отношение самого автора, например, Сергея Есенина, и его литературных героев. – Я считаю, что для посредственного автора сам текст его произведения всегда меньше его личности, потому что он не может, не умеет выразить, что у него в душе, показать свой внутренний мир так, чтобы он был интересен другим. Он пытается сделать это, но всегда не получается. Мы это чувствуем и мучаемся, он это чувствует и мучается. А вот гений… Достоевский играл в карты, проигрывал в рулетку… У Пушкина было много грехов, но… В своих произведениях, и это им дано от Бога, это просто-напросто дар Божий, они стали как бы больше себя самих как биографических фигур. Они сделали столько – и для развития русской литературы, и для русской культуры, и для формирования русского мировосприятия, что мы, можно сказать, до сих пор находимся не «впереди», а «позади» них. Они как бы предвосхищают нам нашу собственную жизнь. – Почему? – Это и есть тайна гениев. Но не оттого, что эти гении непонятно откуда вышли, а оттого, что была вот эта мощная православная традиция, которой к тому времени уже было почти тысяча лет, распустилась вот таким пышным цветом в их творчестве. То есть это не их собственный – индивидуальный – дар, а Божий, как Есенин – «Божья дудка». Поэтому не нужно удивляться моим словам. Это тайна всякого гения. Толстой, например, не признает православных чудес, а в поэтике «Войны и мира» он, напротив, показывает значимость молитвы – и вообще значимость абсолютно нерационализируемых вещей. То есть такие вещи, притом важнейшие в нашей жизни, которые рациональный Толстой-публицист отвергает, а Толстой-художник утверждает – достоверно и проникновенно! – Иван Андреевич, что Вам дает силы идти, можно сказать, против течения, создавая новую концепцию истории русской литературы? – Мой род связан с историей России и, как бы это не звучало высокопарно, я чувствую свою ответственность за все, что сейчас происходит с Россией. У меня раньше, могу сказать, было больше оптимизма по поводу значимости своего участия в историческом процессе. Я довольно часто был гостем телевидения, пытался как-то воздействовать на ситуацию. «Россия должна вернуться на магистральный путь ее исторического развития. Это православная тысячелетняя традиция. Если страна не вернется на этот путь, то она погибнет», – вот моя установка, которую я пытался донести. А потом я понял, что, наверное, в этом есть какой-то момент гордыни – вот именно в этом стремлении прямо воздействовать на ситуацию, обращаясь к весьма широкой аудитории – и стал больше заниматься преподавательской деятельностью, филологией как наукой. Понимая, что через телевидение невозможно без искажения донести до зрителя свои собственные мысли, идеи, находки, я стал активно развивать филологические интернет-порталы. «Заставить» читать материалы, там размещенные, слишком широкий круг людей я и не могу и не хочу. Люди могут только по доброй воле к ним обратиться. Интернет – это свободная зона (со всеми опасностями и оборотной стороной этой самой свободы) – и здесь уже от нас зависит, что там посмотреть. Конечно, все мы понимаем, что легче катиться вниз, чем карабкаться в гору. Большинство российских пользователей сети, к сожалению, там ищет чего-то другого, нежели религиозную, культурную или какую-то другую – «высокую», так сказать, – информацию. Но всё-таки есть люди, их довольно много, находящиеся в деревне, в поселке, в городке, которые посещают мои порталы: «Постсимволизм» (www.postsymbolism.ru), «Трансформация русской классики» (ww.transformations. russian-literature.com) «Русская литература: оригинальные исследования»(www.russian-literature.com). Мой официальный сайт (со встроенным блогом) – www.esaulov.net: здесь всегда можно задать мне вопрос – и получить ответ.
|
|
«верные чада Церкви» забыли, что Господь милует тех, кто принес ему искреннее и всецелое покаяние «Выше, выше только небо», – любил говорить святитель Феофан Вышенский, 22 года подвизавшийся в затворе в Свято-Успенском Вышенском монастыре 17-18 июля в Солотчинском Рождества Богородицы женском монастыре побывали потомки князя Олега Рязанского Привело меня сюда литературное братство, которое, несмотря на его разношерстность, разновекторность, разноуровневость, все-таки существует 17 июля празднуется память святых Царственных страстотерпцев 200-летие со дня рождения великого русского ученого-филолога, академика И.И. Срезневского Вопрос редакции газеты «Благовест» протоиерею Сергию Рыбакову, председателю отдела образования и катехизации Они сделали столько – и для развития русской литературы, и для русской культуры, и для формирования русского мировосприятия, что мы, можно сказать, до сих пор находимся не «впереди», а «позади» них «Небесный огонь» Олеси Николаевой Череда неслучайных «случайностей», лаврские, печорские паломничества, курьезы церковной жизни Памяти разрушенной Казанской церкви села Истлеево Террористы жаждали потрясений, но в отличие от тех, кому выносили смертные приговоры, нигде не работали, называя себя профессиональными революционерами |
